Двойной эффект  - Таль М. Кляйн

Таль: Почему вы захотели стать физиком?

Джо: Вы заставляете меня воспользоваться машиной времени. Думаю, все сводится к трем вещам в моем очень раннем детстве: астрономии (просто смотрел на небо), магнитам (они интересны в любом возрасте) и интересу к тому, как сталкиваются предметы. Потом я увлекся метеорологией до такой степени, что стал ежедневно составлять прогноз погоды и вывешивать его на дверях класса. Кстати, я не стал «специализироваться» ни в астрономии, ни в метеорологии, но эти ранние интересы послужили трамплином к последующему изучению физики (элементарных частиц) и математики. Я и сегодня люблю наблюдать метеоритные дожди, смотреть на луну и провожу восхитительные часы в Wunderground.com.

Таль: В фантастике ученых часто изображают людьми без чувства юмора. Думаю, что книга Энди Вейера «Марсианин» так полюбилась научному сообществу, потому что в ней представлен и туалетный юмор. Именно такой я хотел показать Сильвию. Она, квантовый физик, не прочь при случае неприлично пошутить. А какую роль играет юмор в вашей ежедневной работе? Можете привести пример?

Джо: Забавно, что вы об этом спрашиваете. Когда я думаю о том, какие влияния сформировали мою личность ученого (и обычного человека), я думаю о Питере Венкмане (в «Охотниках за привидениями» его сыграл Билл Мюррей) и Крисе Найте («Настоящий гений», в его роли Вэл Килмер). Может быть, я смотрел и пересматривал эти фильмы в самом впечатлительном возрасте, но оба образа сделали для меня очень привлекательной перспективу стать ученым.

Думаю, хорошее чувство юмора позволяет иметь дело с абсурдностью, произвольностью, красотой и жестокостью вселенной, гармонично дополняя старания науки ввести все это в некие границы. На мой взгляд, слишком серьезно относиться к себе опасно и в науке, и в жизни. В конце концов, какой в них смысл, если нельзя время от времени хорошо посмеяться?

Не нужно говорить, что работа в радиационной онкологии связана с почти ежедневными стрессами и трагедиями. Я бывал в таких местах, где шутки не поощряются, и должен вам сказать, что люди там долго не выдерживают. Думаю, что, если бы я не мог шутить с теми, с кем я провожу большую часть дня, в конце этого дня я бросился бы под поезд.

Таль: Работая над этой книгой, я просил вас помочь мне воплотить на бумаге множество абсурдных технических идей: превратить москитов в летающие преобразователи водяных паров, держать под контролем в экофагической камере самовоспроизводящиеся нано, создавать квантовые включатели для невероятных бомб и совместить возможность телепортации человека с функциональной теорией плотности. Ваше единственное предостережение было таково: описывая, как все это работает, избегай однозначных высказываний и точных научных терминов. Можете объяснить, почему это сказали?

Джо: Я так сказал? Звучит очень серьезно. Вероятно, я хотел сказать, что, когда говоришь о вещах, по сути своей «квантовых», нужно использовать язык возможности и вероятности, а не определенности и уверенности. Квантовая физика описывает мир крайне малых величин, а в таких масштабах знакомые свойства вроде положения скорости, инерции и энергии объекта становятся размытыми и вероятностными. Вместо того чтобы определять эти свойства как точные величины, к которым мы привыкли, например, при движении машины по дороге, нам приходится говорить только об ожидаемых и возможных качествах таких объектов, как электрон. Квантовый физик может сказать, что самое вероятное положение электрона на орбите вокруг протона в атоме водорода – полтора радиуса Бора, но ничего более определенного. Это резко отличается от слов, что наша машина находится в позиции X, Y, Z и движется со скоростью V. Это абсолютно другой способ представления реальности, и я не уверен, что кто-нибудь может к нему привыкнуть.

Таль: Хорошо. Последний вопрос перед тем, как я отпущу вас спасать мир по одному пациенту зараз. Какой прорыв в квантовой физике вы хотели бы увидеть еще при жизни?

Джо: Хороший вопрос… Если вы попросите выделить только одно, я бы сказал: рентабельный квантовый компьютер вместе с фотонным хранением и передачей данных. Экспоненциальный рост скорости обработки данных квантовым компьютером позволит человечеству разрешить пока еще неразрешимые задачи в десятках отраслей. Это должно сопровождаться совершенно новым способом передачи и хранения такого огромного количества данных, что означает уход от электронных накопителей и баз данных к фотонным хранилищам информации, выдающим ее со скоростью света. Есть люди, использующие как средство хранения огромного количества данных органические конструкции типа ДНК. Сочетание таких новых технологий потенциально способно изменить человечество невообразимым, фантастическим способом.

Таль: Все! Хватит с меня ваших штучек! Убирайтесь из моей книги, Джо!

Однако, если говорить серьезно, я никогда не смогу достойно отблагодарить Джо за помощь в создании мира, где происходит действие «Двойного эффекта». Он поразительный человек и представляет идеальное сочетание научного любопытства и человеческого сочувствия. Нам нужно больше таких Джо.

ТАК КАК ЭТА КНИГА ПИСАЛАСЬ БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ десятилетия, а мне дают только семьсот слов, я уверен, что пропущу многих. Поэтому если вы не найдете себя в тексте ниже, то я ужасный человек и уже чувствую себя виноватым. Вы замечательные.

Прежде всего я должен поблагодарить маму (Йону) и папу (Ави). Без них – технически – меня бы здесь не было, так что им первая благодарность. Мой папа был среди архетипов, которые я использовал, создавая Моти: подонок-семит с золотым сердцем. Мама работала учительницей биологии, а сейчас она куратор научных выставок в израильском музее «Мадатек». Учитывая, что я едва не завалил биологию в школе, думаю, она, узнав, что я пишу фантастический роман, основанный на естественных науках, пережила глубокое потрясение.

Во вторую очередь я благодарю мою замечательную жену Рейчел, лучшего писателя в семье Кляйнов. Я невероятно благодарен за ее помощь и поддержку, особенно когда не мог толком проникнуть в сознание Сильвии. Рейчел, спасибо тебе за руководство в изображении личности и голоса Сильвии.

И, конечно, спасибо моим удивительным, творческим, умным и во всех отношениях прекрасным дочерям Айрис и Вайолет. Папа вас любит.

Моей сестре Лайат. Было потрясающе расти рядом с такой любящей, уверенной, умной и прекрасной младшей сестрой. Такие должны быть у всех.

Спасибо родителям жены, Вонде и Рею, в чьем доме была написана большая часть черновика этой книги, когда мы переехали из Северной Калифорнии в Мичиган.

Семьям Кляйн, Бергер, Пирри, Коэн, Шрайбер и Двир.

Адам Гомолин, ты всегда рядом с нашей мишпухой. Мне жаль, что люди продолжают мочиться на твое крыльцо.

Эта книга официально получила приз «Большой» (Big) книжного клуба «Реюньон Браун Фэмили»: кланы Браунов, Боуэнов, Каммингсов, Хукеров, Гроссенбахеров, МакКинни, Мерстенов, Максвеллов, Овермиллеров и Гарризейлсов – я люблю вас всех. (И простите за все малоцензурные слова.)